8. Поезд не туда

Посвящается бабам.

Извините, женщинам. Нет, дамам.

Ладно, ляди, я вас тоже имел в виду.

Глава первая

Хрень подноготная

У городских и пригородных поездов есть одна замечательная привычка - ехать неторопливо, чтобы экономные туристы сумели насладиться достопримечательностями по цене билета. Всё, что за окном, я видал там, где окажусь когда-нибудь - а сейчас я мирно дремаю на коленях у Элисон, пока она утешает очередного психа. Вернее, психичку, но назвать так женщину вслух не поворачивается даже мой острый язык.

Слушать сквозь сон бабские беседы - удовольствие похлеще солёного сыра. Наяву мои уши стандартно скручивает в рулон, а свкозь дремоту такое услышишь, что не в каждом фильме увидишь за кадром.

- И всё-таки, - ноет бесцветным голосом, - объясните мне, что может означать его подарок….

Приоткрываю один глаз. И тут же выпучиваю второй - не показалось ли?

- Дорогая моя, это хрен. Растение из семейства…. м-м, Вилл, из какого семейства хрен?

- Многоцветных, - бормочу, всё ещё не веря своим глазам. - Он хоть бы побрил его….

- Извините, моему парню приснился дурной сон, - Элисон то ли гладит меня по голове, то ли царапает недопиленным ногтем. - Хрен из семейства…. неважно из какого, главное, что это растение. Съедобное, между прочим.

- Вот как, - протяжный вздох барышни освежает мой вспотевший лоб. - Его надо выращивать?

- О, что вы, трудов намного меньше, чем вы себе представляли. Потереть и добавить свекольного сока.

Густо-шоколадные локоны барышни колыхаются перед моими полузакрытыми очами, будто волны инопланетного моря.

- Потереть? Вы имеете в виду, измельчить на блендере?

Элисон шумно втягивает носом воздух - неужто из банки, экстремалка? - и чихает мне в макушку. 

- Глубже вдохни, - шепчу. - Мои феромоны лучше солёного огурца. Девушка, вы представляете себе, в каком состоянии выйдет из-за стола ваш кавалер после блендерного хрена?

Протяжное молчание барышни погружает меня на второй уровень дорожной дремоты. Элисон прикрывает мне ноги пледом и звонко перемешивает сахар в стакане с чаем.

- Извините моего кавалера, у него сегодня пониженный уровень комплиментарности. Действительно, спирт неплохо сохраняет овощи в свежем состоянии, но зачем такие траты? Вы можете это пояснить?

Барышня изгибает шею в немыслимой попытке избежать влияния паров чистейшего медицинского спирта, разведённого водой чистейшей артезианской скважины, которую я сам только что накопал. Вот какой я буровед….

- Да, действительно…. А это не повредит растению…. то есть, его внутреннему состоянию?

- Имеете в виду мякоть? Кожица хрена достаточно плотна для глубокого проникновения спирта, поэтому чистить его вам все равно придётся. 

Не могу удержаться от взгляда на идеальный французский маникюр безымянной попутчицы. Так и хочется вручить ей топор, полешку, а потом глянуть, что получится, когда она сломает сразу несколько ногтей.

- Так чистить или тереть?

- И то, и другое. Сначала одно, потом другое. И не забудьте про свекольный сок.

- Свекольный сок, - задумчиво изрекает барышня. - Это фреш?

- Это дорого. Почистите свеклу и выжмите сок. Можно на соковыжималке, но перед этим лучше сварить?

- Да? А почему?

- Сока будет больше.

- А витамины?

Она меня таки добьёт своей безыдейностью. Поднимаюсь, глядя сонными красными глазами в её неподвижное, хоть и объективно красивое лицо. Хм, пожалуй, в профиль она очень даже ничего. А что же здесь не так?

- Мадам, - едва ли не рычу, - вы напомнили мне одну девушку, которая доводила до белого каления добрую половину моих старых и очень верных друзей. И мне почему-то кажется, что та девушка просто ангел по сравнению с вами. Свари свеклу, дура стоеросовая, а витамины купи наразвес, мать твою поближе!

Заваливаюсь на колени Элисон и громко храплю.

- Да, я понимаю, это терапия. Конечно, понимаю. Никаких обид. Он очень милый, этот ваш кавалер. Да, я правильно сказала? Милый… Он не обижается…. Любит хрен?

- Всё острое, солёное и с необычным вкусом. Гурман.

- Ах, да…. Ну ладно. Так значит, свекла. А чем отмыть пальцы?

- Не отмывай, - вздыхаю. - Щёки разотри, блин…

- Он парфюмер?

- А вы как думали? Сейчас выжмет из вас всю лимфу и себе перекачает. Девушка, ну нельзя же так…. Воспринимать всё всерьёз. Вы очень напуганы. Неужто дело всего лишь в кулинарной идее вашего бойфренда?

- Поклонника, - шепчет. - Только я не ожидала, что подарок будет настолько тривиальным. Растение, которое даже не надо выращивать. Моя подруга вырастила на балконе огромное дерево. Не помню, как называется, но его листья впитывают негативную энергию….

- … и отдают позитивную? - зеваю как можно громче. - Подарите листочек этой хрени вашему поклоннику - сколько их там у вас? - и посмотрите на реакцию. После того, как они прочитают очередную модную статью о вреде домашних растений.

Барышня задумчиво вертит в руках очки Элисон.

- И вообще, я думаю, вы мне просто завидуете.

- Кто, мы?! - Элисон заглядывает ко мне в ухо. - Да мы бесконечно рады за вас и за счастье обладать редким сортом хрена, от которого любой блендер за считанные минуты придёт в негодность. Это всё, что вас беспокоит?

- Нет, - барышня роется в своей косметичке, - есть ещё одна проблема. Мой парень. Ему не нравится подарок моего поклонника. Он видит в нём, как бы это сказать, намёк. На что-то большее, чем обычный кулинарный рецепт.

- Во-от как! Вилл, а ты что видишь?

- А я сплю, девчонки. Вы болтайте, болтайте.

Пока они шепчутся, резво выискиваю в телефоне номер своего старого институтского приятеля. 

“Чувак, тут одна подруга прислала мне хрен. Что делать?”

Минута глубокой тишины на экране. 

“Она типа намекает, что всё?”

“Хрен её знает. Может, спросить?”

“Да ну её, не спрашивай. Себе дороже”

“Я так и знал. Ты как вообще?”

“Хреново. Какое-то тело кадрит мою подружку, пока я торчу в библиотеке”

“А на хера ты там торчишь, пока чьё-то тело кадрит твою подружку?”

“Сам в шоке. Пошли ему наваляем, одному стрёмно”

“Ты болван дипломатии. Вызубри два первых абзаца и объясни ему, что так себя вести нехорошо. Понял?”

“Ни хера я не понял, но прикольно попробовать”.

Элисон выдирает у меня из рук телефон и усаживается на него так, чтобы я не достал. Барышня выглядывает из-за своего смартфона и сосредоточенно глядит в моё довольное лицо.

- А вы тоже психотерапевт?

- Нет, детка, подопытный псих как результат моего самого удачного терапевтического переноса. Хочешь попробовать? Только не влюбись без памяти, а то вылечат. Или залечат, что тоже нередко бывает. 

Барышня взирает на меня очами коровы без вымени.

- Вы гастроэнтеролог, и очень знаменитый. Я всё про вас знаю. 

- Ух ты…. Какого цвета у меня нижнее бельё?

Барышня сникает, ковыряясь ногтем в плотной полировке столика.

- Лучше в носу, ноготь не сломаешь. Чего ты ещё не знаешь обо мне, любительница допотопных сенсаций?

- Вообще-то я пришла не к вам, а к вашей подруге. Мне говорили, что вы очень вульгарный тип, но я не верила, потому что другие говорили, будто вы настоящий джентльмен. А вы, похоже, ещё и ловелас.

- Почти, дорогая вы наша. Почти ловелас. Учи азбуку.

Элисон укоризненно смотрит в мои бесстыжие глаза.

- Ну, Вилл, ну не надо так…. Она же не виновата, что у неё такие поклонники. А ты что мне прислал? Вспомни, будь так добр.

- Ничего, - понуриваюсь. - Это лучше, чем хрен?

- Это хуже, чем хрен! Ты даже чеснока не положил, а я просила!

- Ну прости, пожалуйста. Я долго искал в долбаной сахарнице хоть что-то, похожее на чеснок. Больше никогда не буду присылать тебе отрубленную синюю руку, обещаю. Честное пай-манерское.

Барышня неторопливо подымается, покачиваясь в проходе. Стюард подкатывает к нам столик, плотно уставленный поллитровыми бутылками лимонада. Сдвигает очки на нос и окончательно выводит меня из состояния полудрёмы.

- Я тут подрабатываю, - лыбится стразом на зубе и тут же сплёвывает его в тарелочку. - Пять пакетиков набрал у рукомойника. Мадемуазель, это не ваш?

- Поддельный, - кривится барышня. - А вы тот самый…

- Тот самый, но уже не папенькин сынок, а вполне самостоятельный мэн на разносе прохладительных напитков. Я за бар-стойкой, если что. Если не поленитесь прогуляться в вагон-ресторан. Я вам скажу, мадемуазель….

Чиполлино наклоняется к уху слегка растерянной барышни.

- … там такие забавные старички скучают в одиночестве, ой! А вы и так скучная, так что не доведёте их до сердечного приступа. Умеете делать непрямой массаж сердца?

Барышня растопыривает пальцы обеих рук.

- Да вы… да я…. здесь вообще остановки бывают?

- Конечно, бывают, - с готовностью кивает Чиполлино. - Я и этот хамоватый быдлан выходим покурить. А вы курите?

Барышня закатывает глаза и несётся к туалету. Элисон яростно смотрит сразу в две бесстыжих морды. И как это у женщин получается?

- Вот что. Если вы сейчас же не уйдёте курить, то курить уйду я! В толпе забавных старичков, которым не терпится узнать, кто их ждёт на том свете!

Глава вторая

Полустанок под мостом

Не успевает поезд остановиться, как в тамбуре собирается вполне приличная, хоть и очень разношёрстная толпа. Все, кто успел запрыгнуть в утренний, поборов метрошную дремоту.

- Так и знал, что она за мной увяжется, - шепчет Чиполлино, кивая в сторону Хетти с пакетиком попкорна.

- Не льсти себе, отвергнутый. Это я её прихватил. 

- Ничего, что я подышать свежим воздухом? - Хетти с нарочитой благодарностью поднимает в обеих руках свой попкорн. - Вкус отличный, но запах от жарки….

- Вот так всегда, - шепчет Чиполлино, - её правда в глаза режет мои глаза, будто невиданный сорт лука. Где его выращивают, а, Желудок?

Загадочно смотрю в его маслянистый взор, подёрнутый слезами обиды. 

- Ты учишь девушек чихать в платок, бармен?

- Они меня учат, но я имел в виду. Потому что я не чихаю ни от лука, ни от попкорна…. вообще ни от чего не чихаю. Профессиональная болезнь. Очень грустно так жить, Желудок…. Очень грустно….

Утыкается в спину старичка и тут же оглушает тамбур мощным чихом.

- Да чтоб вас… ой, извините, я не нарочно! Нафталин?

Старичок с хрустом разворачивает шею, глядя на него искоса.

- Был бы нафталин, я б и тебе отсыпал. Ты мне зачем в лимонад лимона положил, а? Я же тебя просил! 

- Извините, но вы просили положить лайм….

- Вот и надо было положить лайм, а от лимона у меня кожа на заднице топорщится!

Чиполлино багровеет до самых белков. Хетти заботливо подхватывает его под руку.

- Шли бы вы свою трубку покурить, дедуля. Не то я вас угощу попкорном, а от него знаете где топорщится? Ни за что не догадаетесь! На макушке!

Дед грозит ей пальцем, но криво лыбится в один-единственный зуб. Двери открываются, и толпа высыпает на полутёмный перрон.

Чиполлино, прижимая к себе Хетти, в ужасе оглядывается и облегчённо вздыхает, глядя на огромные квадраты дневного света между опор моста.

- Нашли где останавливаться…. Вечно я не в тот вагон сяду, а потом сердце в пятках нахожу. Хетти, мне скучно без тебя. Давай ты просто посидишь в вагоне-ресторане. Просто посидишь, а? Я кондиционер включу…. 

- Даже и не думай, - бормочет дед в потёртой клетчатой шляпе с пером. - У меня подагра. Только попробуй включить - я сниму туфли!

Машинист лениво проходится вдоль вагонов, заглядывая под каждое колесо и выстукивая его шваброй. Чешет в затылке, оглядывается на возмущённую толпу и разводит руками.

- Это я так, чтобы хоть чем-то заняться. Говорят, рельсы разъехались. Пока съедутся, будем здесь стоять. Пойду пассажиров с крыши поснимаю. Дёрнут за что не надо, а мне отвечать. Можно подумать, у меня глаза на крыше….

Хетти задумчиво смотрит, как машинист вытаскивает из своего тамбура большую раздвижную лестницу. Чиполлино задумчиво смотрит на летнюю вязаную шапочку Хетти.

- Если скажешь, кто подарил - дам ещё пакетик.

- Не скажу. Давай.

- Ни за что не поверю, что твой новый хахаль умеет вязать крючком.

- И даже лепесточки вывязывать. Это тебе не попкорн жарить мне назло.

- Хм, а вы бы не могли немного отвлечься от вязания крючком и уделить мне минуточку внимания? - очень приметный тип в жёлтой майке и парусиновых джинсах обнимает Хетти с Чиполлино за плечи. - Всего лишь одну минуточку, пока ваш дяденька с длинным хвостом делает вид, что его тётеньки не существует. 

Хетти пристально разглядывает его парусиновые джинсы.

- Вы модельер из-под Парижа?

- Да, именно, драгоценная моя, именно из-под того, что вы сказали! - подхватывает сумку, летящую на перрон с лёгкой руки разъярённого стюарда. Раскрывает её на две половины под ахи удивлённой публики. В сумке аккуратно выложены небольшие рулончики, обёрнутые плотным полиэтиленом.

- Угадайте, что это? - преданно глядит в глаза Хетти.

- Я вам не циркачка разъездная. 

- Серьёзная девушка, - вздыхает, вытаскивая один рулончик. - Вот вам шарфик на все случаи жизни. Умеете завязывать шарфик? Если нет, я научу. Если да, то вы меня научите. Идёт?

- Не идёт, - вздыхает Хетти. - С моими требованиями к жизни вам придётся распаковывать все рулончики. 

- Чувак, это правда, - хнычет Чиполлино. - Задолбала, или как вежливей сказать? У тебя есть что-то натуральное, которое не чешет правую щёку в левом углу подбородка?

Модельер потерянно смотрит на свою распахнутую сумку.

- Шапочек не вяжу, а переносной ткацкий станок ещё не придумали….. Как вы с ней живёте вообще?

- Да я жить без неё не могу, ты, разъездный раздолбай! - рычит Чиполлино, наступая на дрожащего модельера. - Если ты ещё раз к ней подкатишь со своими погаными шарфиками, я тебе сам их завяжу! Там, где надо, и там, где ты не просил!

Модельер падает в обморок на руки Элисон, закутанной в серенький пуховый платок. Бабулька в соломенной шляпке с вуалью долго роется в увесистой сумке, бормоча на неизвестном языке что-то, не похожее на комплименты. Наконец, достаёт из сумки небольшой пузырёк с этикеткой “Нашатырь”, выписанной от руки.

- Моча ослиная, а не нашатырь, - ворчит, яростно крутя пробку. - Троих не откачала, пришлось колоть иглой в большой палец ноги. Орали так, что я чуть не оглохла повторно. Малец, ты б встал хотя бы для приличия, не то я и вправду поверю, что у нашатыря есть срок годности!

Модельер приоткрывает оба затуманенных глаза. Чиполлино в ужасе глядит на его иссиня-бледное лицо.

- Ты…. это…. я ж пошутил, я вообще-то добрый…. по пятницам. Не то что этот, с длинным хвостом. Желудок, дай ему закурить. Ты куришь вообще?

- Нет, я вейпер, - стонет, - мне от вашего дыма снятся странные сны. Потому что вишнёвый наполнитель говно, я ж ему говорил…. Детишки, у вас под колёсами трупный запах. Вот честно-честно, хотите понюхать?

Чиполлино с Хетти переглядываются. Старички делают осторожные шаги назад, но на всякий случай достают фотоаппараты.

Машинист подтаскивает к нашему вагону извивающегося типочка в рыжей чалме.

- А почему нет? Ты ж на крыше лазил, где провода под напряжением…. Обмотайся чалмой и глянь, что там. Ай-ай-ай, вот не надо песен, вот не надо песен! Лезь, кому говорю, не то дальше не поедешь!

- Тырли-тырли, руки в мырли, - бормочет чалманутый, изворачиваясь мангустом и даже не закрывая нос. - Ай да, тело, тело, к дон прилипло совсем-совсем. Как отодрать, не могу знать. Отпиливать надо, прикипел очень-преочень.

Элисон и бабулька в шляпке с вуалью заговорщически шепчутся и обмениваются очками. Теперь Элисон похожа на мою учительницу изящной словесности, которой у меня никогда не было.

- Боткинс, ты когда-нибудь делал вскрытие со спины?

- Боткинс, вы безбожно расходуете медицинские раритеты. Если он прикипел, значит, присох, а если присох, то может отпасть, если его хорошенько подковырнуть. Прогуляемся в места не столь отхожие, мамзель?

Элисон хватает меня под руку и буквально втаскивает в тамбур.

- Я тебя, комедиант поганый, заставлю выволочь его через унитаз целым и невредимым! Одной рукой, если ты ещё раз….

- …. если ты ещё раз меня заподозришь в неискренности, я втащу его двумя руками через его собственный зад. И можешь разговаривать с ним хоть до Второго Пришествия, - потому что это будет единственный пациент в твоей практике, с которым разговариваешь уже не ты.

Добегаю до туалета, слыша за спиной отчаянный топот ног Чиполлино и Хетти.

- Что, дыхнул? - хихикает запыхавшийся Чиполлино. - Это всё выхлопы моего папеньки, который мне совсем не папенька, а так, заезжее бродячее чмо. Их знаешь сколько тут ходит, похожих на моего папеньку! Благо дело, умеют изображать хозяев пиццерии - как говорится, и на том спасибо. А работёнка на мне, и на тех, кто сейчас пашет по-настоящему. Я очень скучаю по дому, правда?

Вталкиваю его в туалет, выталкиваю Хетти и плотно закрываю за собой дверь. Чиполлино тупо смотрит на унитаз.

- А вдруг он руку…. того….

- Опять насмотрелся. Спорим, там его ухо?

Чиполлино вздыхает, открывает крышку и вслепую запускает руку под сливную педаль.

- Ты почти что прав. Там его башка с присохшей кровищей. И что теперь делать?

- Как ни странно - совсем ничего, дружище. Расходимся по вагонам и спокойно едем до самого депо, где своим делом займутся те, кому положено этим заниматься. Или ты умеешь укладывать вагоны набок?

Чиполлино заметно веселеет и открывает окно.

- Ух ты, я нашёл очередную дорогу к сердцу Хетти! Ты мне разрешишь поговорить с Элисон о психосоматических обонятельных ощущениях?

- То есть, запахи отхожего места напрочь перебивают в твоём носу запахи присохшего ушастика? Или ты представляешь себе человека в здравом уме, способного проторчать в колёсной части поезда ради чьих-то утробных звуков?

Чиполлино пристально вглядывается в полосатый просвет.

- Боткинс, но ведь голова у него прямо возле слива! Значит, он хотел здесь что-то услышать! 

- И обесточил целый вагон. 

- А кто включает освещение вагона средь бела дня? Это же не вагон-ресторан, Боткинс!

Гениальность Чиполлино никогда не вызывала у меня сомнений, но сейчас я даже готов стырить для него рулон бумажных полотенец.

- А теперь подумай, луковый махинатор, кто и где мог снова подключить ток?

- Наверное, нелепая случайность. Машинист заметил, что вагон обесточен, и….

- Угу, нажал нужную кнопочку. Или спаял провода, не выходя из кабины. Телепортация, однако.

- Ты как мой папенька, - ворчит Чиполлино, тщательно вымывая руки. - Постоянно жужжит: лучше б ты, мол, на электрика учился, чем позорить мировую медицину своими домыслами о патологоанатомии. Ему, видите ли, не нравилось, что я самым честным образом пропахал в лаборатории, где пахнет совсем не жратвой, а результатами того, что люди сожрали. Между прочим, я умудрился не поссориться ни с одним пищевым брендом, даже самым малоизвестным. Потому что выучил твои конспекты про особенности поведения кишечника в условиях непредсказуемой экологической обстановки, психосоматических отклонений и врождённых патологий неизвестной этиологии.

- Списал со стопки толстых энциклопедий, не бери близко к сердцу. Поживёшь с моё - и не такое понюхаешь. Идём, время жарить попкорн.

Глава третья

Царский градус

Вагон-ресторан оказался вполне уютным и даже безалкогольным местом. Чиполлино с очень серьёзным видом смешивает фреши, запаривает безглютеновые каши и заваривает растворимое пиво в пластиковых стаканчиках.

- Совсем опупели, - бормочет в трубку, прижатую к плечу. - Боткинс, неужели у всего человечества закончилось нормальное человеческое пищеварение?

- Похоже, да, и к этому придётся привыкнуть. Так сказать, сосуществовать с теми, кто не может нормально жрать того, что без проблем жрёшь ты.

- А разве так не всегда было?

- Увы, нет. Раньше люди жрали то, что Бог даст, и радовались. А нынче зажрались, и пожинают плоды того, чем зажрались. Факт, можно сказать, априорный.

- Я б наапостериорил, но мне лень с этим разбираться. Вот Хетти, как ты, - ну почти что. Пилит меня за лук, а я рад, потому что в мире есть хотя бы один человек, отличающий настоящий лук на вкус, цвет и запах. И если мой лук ненастоящий, она суёт его в морозилку, и привет. Вот тогда я начинаю понимать, чего стоят девушки с неотмершими вкусовыми рефлексами.

- Слушай, а та барышня…. ещё ходит?

- С хреном, что ли? Да она и ко мне приходила - перед тем, как загрузить твою Элисон. Заходит, вся такая возвышенная, и говорит: “У меня есть что-то, чего вам не хватает”. Ты представляешь?

- Неа. Представляю, если бы она вошла к тебе с банкой хрена наперевес.

- Увы и ах, Желудок. Она вошла ко мне с банкой хрена в авоське. В самой настоящей авоське, связанной из позолоченных ниточек. И я, вот прямо говоря, охренел. Ну как так можно? Приличная ведь барышня….

- Ну и что тут такого? Кто тебе доктор, что ты сутками думаешь о параллельных значениях простых вещей? Она что, выразилась как-то необычайно?

- Вот именно, Желудок. Необычайно. И меня заклинило, потянуло в такие дали, где я чуть не потерялся. Если бы не твоя Элисон. Везёт же некоторым…. Думать о простых значениях, всё остальное параллельно. Наверное, я всё-таки женюсь до окончания института. Что тут такого? Почему с одними девушками мне можно, а с другими нельзя? Чем одни девушки хуже других, если разобраться всерьёз? Да ничем, просто так решил кто-то. За них.

- Хм, ну я бы так не сказал. Когда сплетничают про девушку - одно, когда тебе всё равно - совсем другое. А когда тебя всю жизнь учили сортировать девушек по назначению - тут даже я тебе не доктор. Потому что мужик и точно такой же придурок.

- Неправда. У твоей Элисон знаешь сколько было…. Ты же не того…. Ты же с ней. А почему?

- А мне плевать. У меня нет нужды копаться в том, что забивает мою башку бесполезным, гнилым мусором. Для чего, скажи на милость? Их нет. Она со мной. Захочет уйти - не удержу. Начну держать - уйдёт ещё дальше. Бабы, Чиполлино. В самом замечательном смысле слова.

- И ты, правда, не сомневаешься в том, что она тебя любит?

- А ты, правда, не сомневаешься в том, что у тебя есть чем любить? И это не то, что ты подумал, фреш-разливатель. У тебя блендер пенится, нажми нужную кнопочку.

 Чиполлино хватается за блендер и растерянно смотрит на пальцы, залитые чем-то фиолетовым в крапинку.

- Кто заказывал авокадо по-свекольному?

Из-за стола поднимается дедулька в псевдонафталиновом пиджаке. Расправляет вставную челюсть на щеках, оглядывая потёкший блендер.

- Ну, вот я и дома. Давай, выпью, как есть.

- Вам в тарелку или прямо в блендере подать?

- Спрашиваешь тоже. Конечно, в супную чашку. И вилку не забудь. Чем я буду выковыривать неперемолотые кусочки?

Чиполлино умоляюще смотрит на Хетти, уставшую жевать грильяж над допотопной энциклопедией моды. Даже глаз не поднимает. Моя выдержка.

- Ладно, - цедит сквозь зубы Чиполлино. - Попрошу я её о чём-нибудь ещё…. Например, бабушке на ночь современный журнал почитать. Бабушка её знаешь как сделает? Так, как моему блендеру не снилось даже в самом высокотехнологичном сне. Дед, будь человеком, не мучь меня, а?

- Даже и не думал, - дедулька вытаскивает из кармана тщательно натёртый гранёный стакан. - Выловил из речки, куда твой однокурсник его безбожно швырнул. Видите ли, ассоциации у него плохие…. А я за такими стаканами гонялся по всем блошкам этой поганой планеты. Подстаканник есть?

- Спроси чего полегче. Есть чашка для супа, куда твой гранёный стакан помещается без пошатывания. Годится?

Дед вертит в руках чашку, принюхивается.

- Сойдёт для туннеля, в котором не видно конца света. Ты в курсе, свежевыжатый фанфарон, что вагон с трупом вот-вот переселится сюда в полном составе? А сидячих мест у тебя не осталось, поэтому готовь коврики. С подносами.

- Ковровая дорожка чистая, наплюют - сами же туда и сядут. Подносов сколько угодно, а кое-кто помоложе умеет жрать, не разливая.

- Ты уверен? - прищуривается дед. - Ну-ну. Впрочем, это их проблемы. А ты, гастроэнтеролог, уверен, что тебе понадобятся твои профессиональные знания в обесточенном вагоне?

Я б одолжил его псевдонафталиновый пиджак, да боюсь набрать трудновыводимых клопов из чужих ковровых дорожек. Впрочем, у меня и своих предостаточно. Вытаскиваю из-под бар-стойки заботливо припасённый половичок с заплатами.

- Прорезиненная основа, честно стащил из квартиры, куда мы не собираемся возвращаться. Думал под туалетом подстелить основой наверх, - заодно проверить, не растрескался ли материал. Уж очень не хочется тащить старый хлам на новое место жительства.

Дед, забыв про фреш, изучает половичок сквозь толстые очки.

- Мог бы и тканью наверх, всё равно старьё. Микротрещины, сынок, не видны даже вооружённому глазу. А таскать с собой микроскоп дороговато будет, не так ли?

- Не так ли. Тяжеловато. Пей фреш и не мути мозги. Нам с барменом фонари нужны. Желательно два. Сможешь выцыганить?

Дед обиженно выпячивает губу.

- Я тебе что, медведь в юбке? У машиниста спроси, а лучше у тех, кто с крыши пытался лампы дневного света выкрутить. Вообще не понимаю логики современного поколения. Задница в чалме, голова в бревне. Мне труп отковырнуть надо, поднимаешь? Его те коновалы покалечат вторично! 

Вот тут я начинаю всерьёз подумывать о свете в конце туннеля. Махаю платочком бабульке в соломенной шляпке с вуалью. Надо же, успела красную нацепить. Да это же шарфик несчастного модельера….

Несчастный модельер уныло жуёт пирожки над большой тарелкой. Бабулька подтирает ему рот большим кружевным слюнявчиком.

- Мясо настоящее? - ноет модельер.

- Отборное. А ты как думал? В наше время соевое молочко использовалось для других целей.

- Например?

- Ой, какой примерный мальчик! Соку хочешь?

Модельер падает под стол, укладывает ноги на стул.

- Я тут посплю, пока не похудею до приличного размера. Меня девочки любить не будут!

- А ты спортом, спортом водным занимайся. Берёшь два ведра воды, тащишь в туалет, и смотри не оступись! Там очень темно будет и страшно. Бочком надо будет ходить, бочком.

Элисон с другого конца стола укоризненно качает головой.

- Раскормите, так и будет таскаться за вашими пирожками. У него щёки торчат из-за ушей. 

- Ну да, ну да, - бабулька принюхивается к косметичке модельера. - Тоже мне, хомяк, припас на зиму…. Сдохнуть хочешь совсем? Ты хоть знаешь, сколько там канцерогенных добавок?

- Каждый день считаю, и все равно хочется, - всхлипывает модельер. - Запретный плод, девчоночки. Ну всё, я пошёл. Вёдра искать потяжелей.

 Бабулька летящей походкой подковыливает к задумчивому деду, принюхивается к его пиджаку.

- Чем пересыпал?

- Уйди, старая карга! - шипит, пристукивая палкой по полу. - Уйди, не то шляпу корова сожрёт в один присест!

- Не сожрёт, у неё свежей травы три мешка припасено. На черта ей моя просмоленная солома? Чем пересыпал, спрашиваю по-человечески?

- Она меня по-человечески спрашивает, ты посмотри! - дедуля воздевает к потолку трясущиеся руки. - А когда я тебя пятьдесят лет назад по-человечески спрашивал, ты что ответила?! Сунула мне пакетик сушёных мандариновых шкурок? Что сунула, тем и пересыпал, склерозница ты моя…. 

Падает ей в ноги, хватаясь за чулки.

- Мои… мои, дарёные…. помнишь, значит!

Бабулька отвешивает ему лёгкого по затылку.

- Отложение солей у тебя, набалдашник поролоновый. Уйди с глаз моих долой, я себе нашла счастье поинтересней.

Дед хватается за сердце, - и в этот самый момент, как по заказу, в ресторан вплывает барышня с большой деревянной трубкой на фарфоровом подносе.

- Стойте так и не шевелитесь. Хочу расслышать, что у вас делается внутри.

Ресторан замирает в молчаливом ожидании. Барышня прислоняет деревянную трубку к дедовой груди, долго вслушивается, пожимает плечами.

- Сердце, как сердце. Вы всегда притворяетесь, или только по праздникам?

Дед, кряхтя, достаёт из-за пазухи небольшой будильник.

- Круглосуточно. А если ты ещё раз мне банку с хреном на порог притащишь - настанет твой черёд прикидываться, будто я не в силах.

Глава четвёртая

Тёмный вагон с туннелем

Хетти осматривает оба фонаря и скептически фыркает.

- Сдохнут на самом интересном месте. Чиполлино, ты страдаешь куриной слепотой?

- Я страдаю куриной глухотой, девочка моя. А оба Пиноккио страдают по тебе, ибо я, по их мнению, уже старый жених. Хочешь поговорить с моим папой?

- С которым из десятерых? Или насчитаем одиннадцатого?

- Не трави душу, - всхлипывает. - Лучше подай мне чего-нибудь горючего.

Хетти достаёт из кармана упаковку свечей для торта.

- Ни один из пап не знает твоего дня рождения навскидку. А кое-кто не знает даже с двадцать пятой попытки. Как ты их различаешь?

- Никак, плюнул всем на башку, живу и радуюсь. Ой, целая упаковка, жалко вскрывать…. А ещё есть?

- Ты всё-таки уверен, что именинный торт обязательно должен быть со свечами?

- Ладно, выложу как-нибудь. Хетти, только пообещай, что ты не будешь тыкать моими свечками в голову того…. ну ты поняла. Который прикипел. Вдруг он оживёт? Я очень боюсь кипящих мертвецов….

- Помни, трус позорный, что нам нужно вытащить его из-под поезда до прихода в депо. Иначе мы лишимся ценного экспоната патологоанатомической науки.

Долго курим в тамбуре, даже Хетти - сначала мою сигарету, потом Чиполлино. Завязывает шапочку поплотней, будто боится, что её сдует ветром.

- Давайте хотя бы предположим, что могло произойти, - выпускает дым в межвагонное пространство. - Тот, кто превратился в труп, решил подслушать, что будут говорить в туалете. Что-то, настолько важное….

- …. настолько важное “что”, что нельзя было пройти по вагону, как все нормальные люди, притворившись, будто стоишь в очереди, - Чиполлино тщательно выстругивает колышек из деревянной ложки. Проверяет пальцем и прерывисто вздыхает.

- Если он оживёт, ты даже пальцем его не тронешь, - Хетти тычет ему под нос малоразмерный кулачок. - Нельзя живого человека тыкать колышком только потому, что ты начитался несусветной чуши про кровопийц.

- Они существуют, Хетти. Правда, существуют. Иначе почему он не пошёл к туалету под дневным светом, а? Почему подслушивал там, где темно? Значит, он оживёт в туннеле! И убежит от нас!

- Дурак ты набитый, - вздыхает Хетти. - Куда он убежит от поезда, несущегося на современных суперскоростях? Там же нет достопримечательностей, ты, балбес!

Чиполлино упрямо засовывает колышек в задний карман джинсов.

- Он сам как достопримечательность, и я посмотрю, откуда у него растут пятки. Верней, к какой детали поезда они прикипели. Как ты думаешь, Желудок?

- О такой несусветной чуши я даже не думаю. Сегодня мы в большинстве, луковый суповар. 

- Это мы ещё посмотрим, - бормочет Чиполлино. - Идём, тварь поганая уже заждалась возле сливной педали…..

Темноту обесточенного вагона не отличить от темноты туннеля, поэтому он нас больше не беспокоит. Зато меня беспокоит запах знакомого дезодоранта где-то посредине вагона.

- Элисон! - шепчу как можно громче. - Ты опять мне не доверяешь?

- Вот ещё, придумал на ночь глядя. Чисто профессиональный интерес. О моих выводах ты вряд ли узнаешь, зато я развлекусь от души. Заодно придумаю новую гипотезу.

- Придумывать новые гипотезы без меня как-то нечестно, сестра своей сестры. Чиполлино, ты различаешь голоса своих тёток?

- Если б это были мои тётки, различал бы. Так что спрашивай у Хетти, она к вам поближе живёт. 

Хетти осторожно прокрадывается к сиденью Элисон.

- Мне всё равно, кто из вас кто, вы мне обе по душе. Вы ведь её ждёте здесь, правда?

- В этом нет никакой нужды. Хуже того, возле того выхода сидит моя подруга. Хочешь с ней поболтать?

Подчаливаю в фарватер Хетти, хватаясь за её рубашку.

- Мечты сбываются. Только не налети на что-нибудь, я тебя прошу….

Хетти, держась обеими руками за сиденья, пробирается к дальнему выходу. Садится на кресло, противоположное креслу громко храпящего пышного тела.

- Ну, и чего ты молчишь? - спрашиваю, подёргивая лаковый каблук. Хетти досадливо хмыкает.

- Мог бы и помолчать. Разучился совсем. Слушай….

Пышное тело тихонько присвистывает под звуки плеера в ушах.

- Ух ты…. А я и не знал, что эта тётка любит джаз. Будь уверена, Вязаная Шапочка, она специально его включила, чтобы нас хорошенько припугнуть. Как в фильмах пишут. Думает, мы не допрём, что в её полночном бреде танцует один и тот же карлик.

- Он и у меня танцевал, - шепчет Хетти. - Проделки мирового кинематографа…. Или сознания, незамутнённого концепциями восприятия. В детстве я очень боялась всяких уродцев. И люди боятся, думая, будто с ними что-то не так в роковом смысле слова. Потому и пихают их во всякие тёмные места. Может, им обидно, ты не подумал?

- Тю, деточка, они на этом неплохо зарабатывают. Испокон веку, чтоб ты знала - но не все. Находятся и счастливые исключения. Тётка, давай, просыпайся. Мне тебя спросить кое о чём надо. Вежливо.

Пышное тело изящно приподымается на сиденье.

- Ну-ну, знаю я твоё “вежливо”. Изысканные оскорбления горше откровенного хамства, между прочим. Зачем пожаловал? Супруга твоя, между прочим, которой ты так и не изволил сделать предложение….

- Изволил. Пропустила мимо ушей, потому что ты ей наплела, будто я свалю на первом же повороте. И свалю, если ты будешь командовать в нашем доме. Твоё счастье свалило, и я свалю.

- Тоже мне, счастье, - вздыхает. - Я из него модельера сделала! Я в него всю душу вложила, а оно…. Хоть бы молодую нашло, поняла б с горем пополам. Деньги, сынок. В этом растреклятом мире всё решают деньги, и ты это знаешь. 

- Да ладно вам, - вздыхает Хетти. - А вдруг любовь?

- К кому, лохушка ты моя?! К бабке, за которой дед плачет по праздникам, а в будни бегает по молодым девкам? Ты историй душещипательных побольше, побольше начитайся, а потом возьми под ручку своего лукореза, пойди на шашлыки да пожарь что-нибудь на всей этой лабуде. И пусть твой братец скажет, что я неправду говорю. Живёте? Живите и радуйтесь, завтра может оказаться совсем другим. Сами знаете, как бывает….

Аккуратно стягиваю туфлю с её затёкшей ноги, примеряю на Хетти. Фыркает, отчаянно ворочая пяткой.

- Издеваешься? У неё же размер не под стать весу! 

- А ты мой вес не меряй своими ногами, детка, - вздыхает. - Я редкий тип женщины, и кое-кому это прекрасно видно. А кое-кто недооценивает, но мне плевать. Хочешь ещё правды? Спроси, я не жадная.

- Вообще-то я собирался спросить. Слышно ли чего со дна поезда.

- Хороший вопрос. Можно подумать, тело с трупным запахом способно оказывать мне хоть какие-то знаки внимания. Ты же медик, а не мешок суеверий. Давай-ка, включай мозги.

- Включил, работают полным ходом. И вот ещё что. Ты ведь здесь лежишь не просто так. Не для того, чтобы объяснять Хетти то, что я ей могу разжевать с мужской точки зрения. Значит, тело, приклеенное ко дну поезда, интересует и тебя. Очень интересует, потому что стоит твоих бабок. 

- Умный, - вздыхает. - Всегда говорила “умный”, но зачем же так? Всё намного проще, сынок. Да, эта тварь стоит моих бабок. Да, эта тварь припёрлась под поезд ради моих же бабок, потому что надеялась увидеть меня в том туалете. А я не пошла. Потому что увидела его в зале ожидания. У меня очень острое зрение, ребятки, даром что плохо вижу в темноте. Твоя подруга очень хорошо меня знает. А теперь представь себе, что я предупредила стюарда. Так сказать, свежайшей фоткой с места ожидаемого преступления. Как ты думаешь, прилично лезть в поезд за деньгами одинокой женщины?

- Очень неприлично, - возвращаю ей туфлю и достаю из кармана моток пластыря. - Жёсткий задник, надавишь кость - спросишь у бабки, чем лечить артрит. Объясни нам, неучёным, зачем та тварь полезла под поезд?

- Как тебе сказать, - усаживается, доставая из сумки большую бутылку с водой. - Мужская логика намного сложнее женской. Ослиное упрямство доводит до большой беды, детишки. Настолько большой, что вы даже не можете себе представить масштабы. Я его предупреждала. Я его убеждала, просила, молила. Всё коту под хвост…. Что ж, я даже не жалею. Хотелось бы увидеть, до чего он дошёл. Вот и всё. А вы думали, мне нужны его бабки? 

Отхлёбывает несколько больших глотков и плотно закручивает бутылку. Снимает туфли, засовывает в сумку и достаёт пачку сигарет.

- Мы с подругой пошепчемся, пока вы будете изобретать новый способ отковыривания присохшего дерьма. Там есть одно маленькое “но”, которое вы отыщете сами. Не было печали убеждать вас в том, в чём вы и так убедитесь без моей помощи.

Глава пятая

Ночной сортир

Чиполлино пристально изучает под лупой несколько сорванных волосков. Хетти ощупывает ухо трупа, явно не находя в нём ничего примечательного. 

- Где-то же должно быть, - бормочет. - Может, на животе?

Мы с Чиполлино холодеем не хуже двух трупов.

- Как я не догадался….

- И что теперь делать?

- Пол нечем просверлить….

- А надо?

- Да подождите вы умирать! - взвизгивает Хетти, топая ногой. - Когда вы, в конце концов, научитесь меня слушать? Доктор Боткинс, вам мало того, что рассказала дама в туфле?! Или хотите оказаться где-нибудь по соседству с тем придурком?

- Неа, - еле выговаривает Чиполлино. - Подумать только, каждое наше слово…. Когда успели? До или после отхода поезда?

- Не смеши смешных, - сурово выговаривает Хетти. - Он просто перепутал поезда. Полез под колёса стоящего поезда, понял, что ничего не перепутал, потому что со дна видно лучше. Значит, он неплохо разбирался в поездах, только и всего. 

Женская логика мгновенно приводит Чиполлино в чувство. Заглядывает в унитаз, дёргает голову за нос и блаженно вздыхает.

- Всё-таки приятнее думать, что события неотвратимого характера можно ускорить. Боткинс, я только что рискнул жизнью, ты видел?

- Рискни ещё раз, и я тебя высажу через окно. А лучше ускорим события, хочешь?

Чиполлино прячется под рукомойник, закрывая голову руками.

- Ладно, ладно, я протупил. Больше не буду. 

Хетти достаёт из кармана его же пачку сигарет.

- А теперь расскажи мне сказку про ужасных кровопийц. 

- Больше не буду, - всхлипывает Чиполлино. - Их придумали, чтобы …. чтобы…. свалить что-нибудь необъяснимое на что-нибудь объяснимое. Например, на случаи поразительного, упрямого, неистребимого невежества в медицинских вопросах.

- И не только в медицинских. Неужели ты думаешь, что убийцам трупа выгодно подрывать поезд, в котором едет столько ценных ртов?

- Смотря что могут рассказать, - вздыхает Чиполлино.

- Да ладно тебе. Как раз то, что мы можем рассказать, намного ценней. Предлагаешь молча отковыривать труп, который могут уничтожить вместе с поездом?

- Вот в этом, Хетти, я вообще не вижу логики….

Элисон тихонько стучит в двери туалета.

- Боткинс, ты придумал новый способ добиться моей руки?

- Отчего бы нет? Очень мило вырвать у тебя очередное невыполнимое обещание перед лицом ужасной опасности. Элисон, ты же лучше нас всех разбираешься в логике неистребимых идиотов. Может, мы сами всё это напридумывали?

- Конечно, сами. У страха глаза велики. Слушают? Ну и пусть слушают, ведь они сами не ожидали, что он сдохнет под поездом. Вернее, обесточенным вагоном, с подслушивающим устройством на пузе, потенциалы которого вступили в неожиданный конфликт с потенциалами вагонной электрики. И кто-то ещё будет мне доказывать бессмысленность индивидуальных различий?

Чиполлино вылазит из-под рукомойника, хватая её за ногу.

- Я так поеду домой. А вы сможете отличить, кто из пап мой папа?

- Сам отличишь. И мне расскажешь так, чтобы я поверила.

Отпихиваю его в сторону и хватаюсь за другую ногу Элисон.

- Я донесу тебя, детка. На крыльях любви. Только, пожалуйста, на влюбись в труп, - даже если он окажется очень красивым. При жизни.

Элисон аккуратно постукивает согнутым пальцем по моей голове.

- Женская любовь необъяснимо внезапна - как в появлении, так в исчезновении. Нет, и всё, хоть тресни под поездом. Ты только представь себе, каким непроходимым идиотом нужно быть, чтобы согласиться на безумный эксперимент ради женщин, которые тебя ни в грош не ценят. Представь, что ты просто не существуешь для них, как личность. Представил?

- Да ну его…. Даже представить не могу, башка кипит.

- Не надо кипеть. А я могу себе представить. Тут всё сплелось в один тугой узел: амбиции, жажда власти, денег. Реванша, в конце концов. Очень обидно, когда ты перестал быть ценностью. 

- Я бы плюнул, - вздыхаю. - Тоже мне, обиды.

- А я - нет! - кричит Чиполлино. - И я могу его понять! Если бы ты, Хетти, вот так меня…. я бы…. 

- А теперь опусти руку поглубже, - вздыхает Хетти. Чиполлино подтаскивает голову поближе к сливному отверстию, под пронзительный треск разрываемой рубашки.

- Синтетика, - Хетти глядит в бельма на глазах трупа. - Трудно себе представить, что он мог приклеиться ещё чем-либо, кроме синтетических материалов. И чего-то прорезиненного. Чувствуете запах?

Если я был когда-то счастлив, то моё счастье ничего не стоило по сравнению с уцелевшей брюшной стенкой злосчастного тела. И твёрдой уверенностью в том, что горе-эквилибрист прочно вцепился куда-то закоченевшими ногами.

- Голова не пахнет, ребята. Ничем, вообще ничем. Он знал, что поезд будет ехать медленно в городской черте. Он рассчитывал дождаться там бабу, которая хлещет воду литрами - потому что, видите ли, у неё диета. И ещё одного типа, который должен был там с ней встретиться. Поговорить, так сказать, о разделе имущества.

- В туалете? - Хетти смотрит на дверь. - А очередь?

- Будь уверена детка, за этими двумя очередь не стояла бы.

Элисон разглядывает окровавленную макушку трупа.

- Неплохо подготовился, но кое-чего не учёл. Каска.

- Где каска? - Чиполлино аж подскакивает. 

- Уже нет. Слетела от удара током.

Пышнотелая подруга осторожно заглядывает в туалет.

- Нашли всё-таки, - хихикает. - А я бы слушала ту погремушку об рельсы да слушала….. Конечно, слетела. Размер всё решает, ты, детка Шапочка, правильно заметила. Мой продавец шарфиков совершенно случайно двинул ему педалью по макушке. Ещё и несколько раз, потому что, видите ли, педаль плохо шла. Он у меня такой дотошный….

Втаскивает за ухо громко рыдающего модельера.

- Я не убивал! Я даже пальцем его не тронул, хотя он на меня смотрел в зале ожидания, как удав на кролика! Хотите новость? Он просто ненавидел меня за то, что я оказался шустрей. Только и всего. Не верите?

- Отчего же, верим, - вздыхает Элисон. - Теперь есть время покурить прямо за столиками.

Глава шестая

Шарфики в натуре

Нервозный модельер курит настоящий табак не хуже древнего паровоза. Подруга Элисон ласково похлопывает его по дёргающимся коленцам.

- Так о чём вы говорили в туалете?

- Я - с ним? Да ты что?! Это он со мной говорил - верней, то, что торчало у него на пузе. Он пытался доказать моей заднице, что не всё так плохо в этом мире. А моей заднице было на это совершенно наплевать. Меня просто скрутило. Обожрался зимних запасов….

Тихо всхлипывает и прислоняется к плечу своей заступницы.

- Я просто поел у неё пирожков, а ты раздула такой скандал!

- Ничего подобного! Я видела, как она смотрела на тебя!

- Как-как, как на деда своего лет пятьдесят тому назад. Не все такие безумные, как ты. А ещё она поглядывала на другого деда, в клетчатой шляпе набекрень. Он выглядел мужественней.

- Хм, забавно, - подруга Элисон достаёт полбутылки недопитой воды и протягивает модельеру. - Вымывай свои канцерогенные добавки, блудливое животное. Кто тебе наговорил, что я собираюсь уходить к тому, на дне, а? Трындец в клетчатой шляпе?!

- Я очень чувствительный, ты знаешь….

Всхлипывает. Элисон достаёт из кармана большой клетчатый платок. Модельер благодарно кивает и громко высмаркивается.

- Я с той барышней, - шепчет, оглядываясь на туалет, - весь поезд прошёл с хреном в банке. И каждому она рассказывала свою историю, от которой у каждого вяли уши. Главное не что, а как. Вы представляете, какой талант? И даже глазом не моргнула!

- Хотите сказать, он ей этот хрен преподнёс?

Звонкий голос Хетти звучит, как гром посреди ясного неба.

- А кто ж ещё? - усмехается. - Потом сделал вид, будто его и в глаза не видел. Будто сам в шоке от услышанного. Будто это его интересует больше, чем что-либо другое. Например, ваше отношение к хрену в банке.

Переводит глаза на поникшего модельера.

- Хрен как хрен, ничего особенного. Толку от хрена, который торчит в банке, словно пугало огородное?

Хлопаю его по плечу - аж приседает. Гениальные открытия случаются внезапней, чем женская любовь.

- Если Элисон уйдёт к тебе - даже не обижусь. Нравится?

Модельер хмыкает, оглядывая Элисон с головы до ног.

- Ну, как тебе сказать….. Очень нестандартная. Видишь ли, эстетика….. Такая требовательная штука, хуже девочки с аллергией на всё, что движется. Вот барышня с хреном - самое то. Я такие сказки готов слушать на ночь почаще, чем бабушкины. 

Отхлёбывает воды, достаёт из кармана косметичку и высыпает на стол горсть мятных карамелек.

- Странное они на меня оказывают воздействие….. Креатив горит, будто отмершие нервные волокна. Мне на всякие регалии плевать вообще. Просто плевать. Ну, подумаешь, был себе чувак, от которого на память остался только хрен. И всё! Понимаешь, всё! Что ещё вы о нём вспомните? 

Переглядываемся. Даже Элисон восхищённо замирает.

- Он жил в своё удовольствие, - модельер аж привстаёт, - на разъезжающихся трещинах, в которые другие проваливались пачками. Зачем? Да просто так, ни о чём не думая. А надо было думать, вот скажите мне? Надо было?

- Пожалуй, было уже поздно, - вздыхаю. - История неумолимо шла к своей развязке, а ему зачем-то понадобилось ускорить события. Чего ждал, как думаете?

- Да ничего, - усмехается модельер, - вообще ничего. В то время ждать чего-то определённого было бессмысленно. Никто из живущих тогда так и не дождался того, что нарисовал в своих предположениях. Даже он думал, что будет жить вечно, - так вечно, сколько захочет сам. А нашлись другие неистребимые идиоты, которые решили по-своему ускорить события. Может, мы бы узнали намного больше интересного, чем хрен в банке?

- А зачем?

Мой вопрос оглушает присутствующих не хуже Хетти.

- Что вам от тех знаний?

Элисон прижимает меня к себе крепко-крепко.

- Боткинс?

- Боткинс. И не делай вид, что ты меня не слышишь, я всё равно знаю, что ты делаешь вид. 

Глава седьмая

Фреш на лукорезке

Под мерное сопенье и похрапывание обитателей злосчастного вагона Чиполлино наблюдает за готовностью свеклы. Барышня с шоколадными волосами, облокотившись о бар-стойку, попивает смузи без цвета и запаха.

- Что это, позвольте узнать? - кладу голову на её прохладное твёрдое плечо. Улыбается одним краешком губ.

- Напиток для поддержания функций здорового пищеварения при небольших дозах пищи за раз.

- А хрен?

- Я его выбросила.

- То есть как?! - не верю своим ушам. - Неужели….

- Нет. Не могу же я бросать подарок на голову того, кто мне столь любезно преподнёс его. Выкинула в окошко, теперь он валяется в туннеле. А вдруг прорастёт сам по себе?

- Ты неистребимая дура, - шиплю в её невозмутимое ухо. - Немедленно выйди из поезда, найди хрен и верни его, где взяла. Иначе позвоню машинисту!

- Вот ещё, - оглядывает спящий зал. - Хотите, чтобы они уснули здесь навеки?

- Если ты не выйдешь и не найдёшь хрен, мы все уснём здесь навеки. Этого добиваешься?

Барышня смотрит на меня непонимающим взглядом.

- Ну как я его найду теперь, если поезд несётся на суперсовременных скоростях? 

- Господи, ну почему, почему в мире существуют подобные дуры? - бьюсь лбом об стол. - Может, с этого всё и началось, а?! В каком вагоне ты его выкинула?

- В кабине у машиниста. Он посмотрел и сказал, что не пьёт за рулём.

Хватаю её за холодную сухую руку и тащу в тамбур. Достаю пачку сигарет, тычу в её лицо.

- Куришь? Только честно!

- Я даже не вейпер. Не нахожу в этом никакого удовольствия. 

- А то, что ты пьёшь вместо супа, - удовольствие?

- Представьте себе, да. И я имею на это право.

- Так…. Уже теплее, - смотрю на неё снизу вверх. - Да ты просто гений старческого маразма. Так значит, тело под поездом было твоим поклонником. И как давно?

- Сколько себя помню. А что тут такого?

- Да ничего. Есть за что зацепиться любителям недостижимого совершенства. Может, ты отморозишь нам его целым и невредимым? Если можно так выразиться в столь умопомрачительном случае?

Барышня выглядывает в окошко тамбура.

- Хотела посчитать, сколько здесь фонарей, но на такой скорости всё сливается в одну линию. В одну тонкую золотую линию, вы не заметили?

- Имел я её в виду, - хотя, интересное наблюдение. Где твоя занимательная авоська?

Барышня лениво вынимает её из-за пазухи.

- Ручная работа. Правда, мне было совсем не смешно, когда я поняла, что не попала.

Тупо смотрю на её презрительно искривленный рот.

- Сначала я привязала авоську там, где торчала его голова. Потом отправилась в кабину машиниста и выбросила хрен в окошко. Такое маленькое, внизу.

О Боже…. Хватаюсь за голову и падаю на её утлую грудь.

- Я тебя люблю. По-братски, можно сказать. 

- А как это?

- Для тебя никак, ну и славно. Пошли, покажу кое-что. Ты не очень впечатлительная?

Барышня медленно сползает по стене, закатив глаза. Ну вот, перегнул на полном ходу. Кто ж знал, кто ж знал….

Добрых полчаса стою в тамбуре, забыв о позе. Созерцаю непостижимую иронию бытия, отправившую хрен точно посредине. И колени, высекающие искры из раскалённых шпал.

- Чиполлино! - кричу в трубку! - Быстрее, мы его теряем!

Так быстро он ещё никогда не бегал. Вдвоём, на одном дыхании, затаскиваем освобождённый труп в тамбур обесточенного вагона. 

Чиполлино тяжело дышит, обливаясь потом у холодной железной стенки вагонного тамбура. Труп бессмысленно глядит в едва мерцающий огонёк лампы ночного света.

- Узнаёшь его? - киваю позеленевшей, но всё ещё живой барышне. Отрицательно качает головой.

- Тот был намного более впечатляющим. А этот…. Ну так. Просто так. Будто и не было ничего. А эти линзы в глазах вы тоже похороните вместе с ним?

Если я видал Чиполлино в гневе, то не в таком. Бледнеет, распластываясь на полу тамбура и беспомощно пытаясь ухватить барышню скрюченной рукой за сапожок.

- Ладно, живи пока, - шипит на пронзительно-гневной ноте. - Линзы в глазах, ты слышал, Боткинс? А если б я снял эти линзы, ты выдержала бы взгляд настоящего дохляка? Или твоим линзам плевать, куда ты смотришь?

- Плевать, - вздыхает барышня. - Ты очень нервный, бармен. Так нельзя. Надо спокойней, мертвецы тоже люди. Могут услышать.

- Да одну твою херню, сказанную тише воды, ниже травы, услышали даже за Полярным кругом! - Чиполлино поднимается с пола, крепко держась за её несгибаемое колено. - Может, вернёшь его с того света? Ты же теперь тут королева эклера без сахара!

Потухшие глаза барышни вспыхивают, словно два заполярных огня. Или болотных огонька, когда неумолимо тухнут.

- Я его не убивала, - изрекает ледяным тоном. - Я всего лишь сказала то, что он хотел услышать. И вот вам благодарность - хрен на медицинском спирту. Уж лучше я со своим пареньком бабочек половлю. Правда, я их совсем не умею готовить.

Удаляется, громко стуча каблуками о металлический пол. Чиполлино подаёт мне руку, помогая распрямиться. 

- Я таких сук знаешь сколько перевидал по разным пиццериям…. Придёт, и вся такая загадочная, сидит с овощным фрешем над безглютеновой пиццей. Вилочкой ковыряется, на свет разглядывает. Какое тут искусство…. Потом научился кидать, как попало. Всё равно результат один - раздолбанная каша вместо шедевра кулинарного искусства.

Поезд резко останавливается - нас аж покачнуло, едва не ударив затылками о разные стенки тамбура. Чиполлино дёргает двери, но стюард решительно подвигает его плечом.

- Ты погоди, погоди эвакуироваться. Я первый гляну, что там.

Уверенными, сильными движениями расклинивает дверь и блаженно зажмуривается.

- У тебя счастье садиться не в тот вагон, парень. До перрона придётся чесать пешком. Бережок, ребята.

Глава восьмая

Песочные человечки

Я и не думал, что Чиполлино такой лёгкий в ногах. Зато всё остальное у него будто из чугуна вылито. Тащу его до перрона из последних сил, проливая невольные слёзы от ярко светящего утреннего солнца.

- Положи меня там умирать, - стонет едва слышно. - И передай Хетти, что я был…. Нет, не дураком. И даже не тупым. Я был…. тем, кого она не хотела во мне видеть. Я сам себе противен, Боткинс…. За что?!

- Дотащим - разберёмся, - упираю его руками в перрон и в последнем решительном рывке перекидываю ноги на твёрдый асфальт. Чиполлино перекатывается подальше от края и долгое время просто загорает, подставив лицо тёплым лучам.

Прощупываю его запавший живот со вздутой веной.

- Ты полежи, полежи. Постарайся не шевелиться. Жить хочешь?

- А ты как думаешь? - выговаривает одними губами.

Толпа из вагона-ресторана собирается где-то далеко - подальше от нас двоих, и даже Хетти не видно. Словно невидимый туман сгустился вокруг нас, защищая от всего белого света.

- Боткинс, - шепчет Чиполлино чуть громче, - если я кого-то за что-то ненавижу, это плохо?

- Нормально. А с чего ты взял, что эту дуру надо ненавидеть?

- Да просто так…. На душу накатило. Задолбался доказывать всяким дурам, что я чего-то стою. Может, ну его всё, и в монастырь? Я хороший работник, с меня везде толк будет.

Поднимаю его за шиворот, усаживаю, верчу его же головой в разные стороны - вправо, влево.

- Позвоночник чувствуешь?

- Почти нет….. Отвратительно. Как ты это пережил?

- Да как тебе сказать…. Чувствовал. А ты вдруг потерял чувствительность. Загадка природы какая-то. Может, попробуешь разгадать? Что нам терять теперь?

- И правда, - оживляется Чиполлино. - Я сказал, что она сука. Разве нет?

- Какое там! Вот моя Элисон - истинная сука, в самом замечательном смысле слова. А та пышная баба у дальнего выхода вагона - вообще вне всякой конкуренции. Твоя Хетти …. ну-у, ей ещё учиться и учиться. А может, и не надо, раз тебе суки так претят.

- Ой, как претят, - Чиполлино морщится от боли, потирая затылок. - И всё-таки в ней есть что-то…. вот что-то такое, меня вынуждающее становиться человеком. Может, я и правда, какой-то недоделанный. С такими папашками….

- Ничего подобного, сострогали, как умели. По вдохновению, и очень круто вышло.

Чиполлино поднимается, держась за мои плечи. Аккуратно переставляет ноги, словно боится, что вот-вот потеряет их навсегда.

- Я теперь всегда буду жрать хрен, когда простужусь. И просто так, для поддержания тонуса. Это, знаешь, так разогревает, Боткинс! Попробовал всего ложку - и остановиться не мог, пока не сожрал полбанки. А когда вырабатывается привычка организма?

- Когда жрать будешь нарастающими дозами. Хетти расскажет, как надо. Или покажет, но ты всё равно её не послушаешь.

Барышня с шоколадными волосами выплывает из тумана с бокалом бледно-зелёного смузи на тонкой ножке.

- С возвращением, - констатирует без всякого сарказма. - Как чувствуете себя после того, что натворили?

- Никак, потому что я ничего не творил. 

Выхватываю у неё бокал со смузи, разбиваю о рельсы.

- Думала, ты одна такая дура? Вот тебе вдогонку. 

Барышня растворяется в воздухе, будто случайное видение. Тупо гляжу в распахнутые глаза Чиполлино.

- Боткинс, ты это…. не надо больше про неё думать, а? Один уже додумался. Теперь лежит в вагоне-холодильнике и больше ни о чём не думает. Всё подумали за него. Хочешь так?

- Ага, уже, - подскакиваю, хватая его за руку и рывком выбегая из туманного облака. Толпа налетает на нас, обнимая и подбрасывая вверх тормашками.

- Ну вы даёте! - орёт дед в нафталиновом пиджаке. Теперь он точно нафталиновый - даже мой забитый нос не ошибся. Бабка в соломенной шляпке с чёрной вуалью - или шарфиком с подклеенными стразами? - тычет нам по тарелке пирожков с горохом.

- Чуть не съели за вас. А соку?

- Бабуля! - умоляюще кричит модельер. Его подруга с необычайной ласковостью обнимает меня за плечи. 

- В общем-то я догадывалась, что этот парнишка отпетый умник, но настолько…. Погулять, что ли, на вашей свадьбе? Нет, лучше не надо. 

Элисон берёт меня под руку и уводит подальше от толпы - в тень деревьев, пряно цветущих и раскрывающихся навстречу солнечным лучам.

- Помнишь?

- Помню. И никогда не забуду. Давай посидим здесь ещё чуть-чуть.

Она сидит молча, греясь на солнышке, будто раздобревшая кошка. Наконец-то перестала выглядеть скелетом, обтянутым кожей поверх охлипших костей…..

- А стринги я запрещаю тебе не носить.

- Скажи ещё какую-нибудь ерунду, и я надену то, что ты запрещаешь носить.

Хетти выглядывает из кустов, приложив руку ко лбу козырьком. Смотрит на триумфатора Чиполлино, в окружении бабушек, дедушек, дяденек и других почитателей. Долго молчит, наконец, собирает рюкзак и решительно закидывает его на плечи.

Разве я вправе останавливать её, когда она решила уйти?

То, чему нет объяснения даже в моей голове, уводит Хетти подальше от места, где ей больше места нет.

Её маленькая, но очень уверенная, пружинистая фигурка уменьшается до едва различимой точки в дальней пелене утренних туманов. А Чиполлино идёт по перрону прогулочным шагом, за руку с барышней, которая не менее уверенно встряхивает шоколадными волосами, ослепительно улыбаясь. 

Мы с Элисон встаём и тоже уходим. В боковую улочку, где нас ждёт слегка задремавшее такси с ногами водителя в приоткрытом окне. Дверца приоткрывается, и нас обдаёт долгожданным теплом старой, обжитой кабины.

- Я уж думал, вы никогда оттуда не вылезете. Поехали, патологоанатом уже в морге. Хотите знать, что нашли в животе?

- Спорим, не рацию? - усмехается Элисон.

- Даже не спорь. Остатки ума питекантропа. И как это получилось, пусть ответит всезнающая психосоматика.

Хетти заскакивает в машину на первом же перекрёстке.

- Нашла паучка, - радостно тычет Элисон спичечную коробку. Обнимаю её за плечи и точно знаю, что никуда от себя не отпущу. До первого Чиполлино или до Второго Пришествия - лишь бы она всегда находила то, что ищет.